К концу дня добрался до банка за какими-то бумажками. Сижу перед сотрудницей, у которой до меня была какая-то старушка, забывшая пароль, а тут я с какими-то выписками со счёта за два евро. В общем, главклерк на глазах превращается в главбич.
​
А у меня сил нет. Всю броню на других потратил. Поэтому просто сижу и смотрю на неё грустными усталыми глазами через пластиковый барьер, как она резвится за мой счёт. Покорность и неизбежность.
​
И тут пауза. И она смотрит через пластик мне в глаза и говорит: "Вы простите меня, просто я устала сегодня. Завтра к свекрови в курземе поеду - буду гулять по лесу и ничего не делать".

Помню, как лет семь назад меня накрыло Уэльбеком. Мне только исполнилось тридцать, я чувствовал себя старым, но что я понимал.. Его романы обдавали холодом неизбежного одиночества, но одновременно выступали анестезией, - тогда казалось, что мои переломанные рёбра никогда не позволят мне дышать полной грудью. Его герои каменели на моих глазах, сворачиваясь в ископаемые улитки - машины, квартиры, картины сначала оттеняли, потом закрывали, а потом и подменяли собой весь мир. И все переставали дышать. Мёртвые живые манили своим смирением и примирением с окружающими, но не с собою. С собою нельзя примириться. Ты никогда не будешь достаточно хорош.

С тех пор прошло миллион лет. Рёбер хватило ещё на несколько переломов, появились и машины, и квартиры и даже картины (в которых, слава богу, жизни больше, чем я мог бы мечтать), но вот уже каждый поход к парикмахеру вызывает сакраментальный вопрос: "может пора уже налысо?", а имя звонящего на экране телефона - это список перед глазами того хорошего и плохого, что вас связывает с этим человеком, и отличный повод не брать трубку. Я все чаще оглядываюсь в поисках своей раковины, находя успокоение в её суррогатах - и, опять же слава богу, речь идёт в том числе и о книгах.

Сейчас будет третья книга Анны Гавальды, которую я буду читать. И да, как же я буду плакать. И эти слёзы будут вымывать кальций и все полезные минералы, из которых так ловко за последнее время начал собираться мой новый кокон.
​
Нет, она не единственная, и не первая, но, вероятно, чтобы я вспомнил Уэльбека, нужно тоже было родиться во Франции, и на своих страницах тоже всё время уезжать на маленьких французских машинах прочь из большого города. Только в её книгах эти поездки всегда имеют смысл. Даже если за всем этим стоит смерть. И все мёртвые в её книгах живые. И там тоже все недостаточно хороши, но почему-то через какое-то время, шмыгая носом, хочется вздохнуть полной грудью, чтобы вспомнить сколько у меня осталось рёбер. И побриться налысо.
​

Продали Эволупу. Ехали с Микой на площадку и прятали слёзы. Даже не ожидал, что для него это будет так сложно. Как мудро заметили в чате: это самый безопасный способ потренироваться переживать потери. Машину покупал парень, но на имя своей девушки. Так и сказал сразу: для Эсмеральды. И в этот момент, конечно, кубинский флаг засиял во всей своей красе. И на сердце стало чуть легче, когда знаешь, что всё это будет играть новыми красками, и кто-то ещё будет улыбаться под карибские ритмы.
​Обнялись с сыном и пошли пешком домой. Oh Lupo
​

​Стою сбоку от входа в здание, допиваю кофе. Из дверей выходит мой знакомый, с кем я должен встретиться, не замечает меня, оборачивается на чей-то голос из помещения и отвечает: "Сейчас этот мудак должен подъехать".
Стою грустненький.
А он такой продолжает: "И Эвин ещё будет!"
Стою весёленький.
А ведь когда-то я точно знал, что я не мудак. А теперь, вот, приходится переспрашивать на всякий случай.

​Наблюдаю через плечо сына за спасениями виртуальных миров. Слух, зрение, обратная связь через джойстик - мы сами по себе, наше сознание, являемся интерфейсом для получения опыта. Наш XP (experience) - это квантитативный raison d'etre - повод существовать.
​
Нет никаких скрытых смыслов. Дерево развития навыков плюс здоровый рандом. Ограничение по скорости обмена данными с облачным хранилищем - скорость света. Вместо таблицы достижений - кетаминовый, адреналиновый или эндорфиновый приходы, банковский счёт или любой другой "excel" в твоём исполнении. Даже если мы не живём в симуляции, то наши симуляции слишком похожи на то, в чём мы живём.
А поэтому your choises are half chances. So are everybody else's.