Мы с Микой променяли рождественские хлопоты на гиперсветовые прыжки в пространстве и приказ номер шестьдесят шесть - все девять канонических серий звёздных войн отсмотрены за декабрь, а я восстановил свой авторитет в глазах сына, разобравшись наконец-то, кто такие Кайло Рен и Рей.

Неожиданным бонусом этой хорошо маскируемой собственной депрессии стали регулярно поднимаемые в процессе обсуждения с Микой фильмов вопросы этики и морали, до которых сложно было добраться на протяжении последних пяти месяцев нашей совместной жизни сквозь груды немытой посуды и домашку. Добро и зло, предательство, любовь, сомнения и самопожертвование - всё это сначала становилось предметом наших споров, а потом и частью новых историй, которые разворачиваются тут же на полу в мире лего моего сына.

На фоне такого ответственного "родительствования" и очень органично растущего (в прямой зависимости от времени, которое мы с моим сыном живём вдвоём) чувства несправедливости по отношению к мамам, воспитывающим детей без участия отцов, особенно бросается в глаза тот факт, что в Звёздных Войнах (особенно в первых сериях) женщинам отводилась лишь роль принцесс и их служанок (в третьем эпизоде я вообще насчитал лишь трёх персонажей женского пола!), которые практически всегда становились жертвами собственных привязанностей или искусных манипуляций. Последние три фильма слегка исправили ситуацию, наделив женщин правом решить проблему, сидя за штурвалом космического корабля или с детонатором в руках, но одновременно лишили героинь элегантного чувства юмора и остроумной ярости, которая была, например, так к лицу принцессе Лее.

Ничтоже сумняшеся, я решил воздвигнуть памятник тем женщинам, которые даже в космосе могут найти правильные слова, которые поставят на место зарвавшихся солдафонов, просветленных джедаев (они, я уверен, даже не знают, где хранятся их носки) и морально разложившихся злодеев, не помнящих о дне рождении собственной матери.

Чтобы сделать этот памятник интерактивным и весёлым, я освоил новую медиа под названием quizz (викторина?). Думаю, что даже если вам и не удастся доказать своему другу вашу подкованность в вопросах феминизма во вселенной звёздных войн (spoiler: феминизма там нет вообще), вам будет приятно узнать несколько остроумных способов отшить зарвавшегося дроида или пилота космического корабля. И я вам гарантирую, что после того, как вы ответите на все вопросы, вы влюбитесь в принцессу Лею.
​

Мике восемь лет. Он говорит на четырёх языках. Вчера в его школе начались занятия по-латышскому языку (Вальдорфская школа предлагает обучение по модульной системе). Впервые домашняя работа выглядела как неприступная гора - прочитать три страницы рассказа на латышском.

Мика воспринимает латиницу. С трудом пробирается сквозь кириллицу, постоянно проваливаясь в местах скоплений букв Р, И, С и Н. А после концентрированного китайского, где часто один иероглиф - одно слово, ему сложно читать длинные слова. Самый большой прорыв на мой взгляд был, когда он познакомился с польской девочкой в аэропорту, которая отдолжила ему почитать её книгу. Славянские морфемы вместе со считываемым графическим кодом польского языка забрали маленького путешественника из реального мира до самого вылета в Пекин. Возможно, в тот вечер мы видели будущее этого многострадального мира.

Вчера было тяжело. Я наблюдал за Микой, за тем, как он трёт свой лоб от усилия, и понимал, что каждое прочитанное Микой предложение на латышском отбрасывало мою мечту подкинуть ему в какой-то момент взросления того же Пелевина. А там уже и громкие слова о различных культурных кодах, ментальности и прочем. Парализовало.

Я не могу лишить его права на адекватную эффективную коммуникацию в его среде. Я хочу, чтобы за его спиной была земля, язык, музыка, на которые можно опереться в минуты слабости и одиночества. Saule, Pērkons, Daugava? Мне понадобилось тридцать два года.

Мика - русский? Ещё полгода назад я сам себе задавал этот вопрос, а тут уже вроде бы нужно говорить за своего сына. А нужно ли? Неуютно, когда слышишь от сильных мира сего, что, например, в Румынии не может родиться автор всемирно известной книги. Масштаб не тот, почва не так сильно удобрена мультикультурализмом и конфликтами. Лишится ли мой сын какого-то важного кирпичика, если не прочитает Анну Каренину в оригинале? А как на счёт переводов?

Классика жанра, не правда ли? Родительский эгоцентризм, который на проверку оказывается эволюционным желанием дать самый проверенный и комфортный путь развития своему ребёнку. И мы не хотим вспоминать, что количество набитых шишок из поколения в поколение примерно одинаковое, не важно на каком языке ты говорил "я тебя люблю" и сколько книг ты прочитал.

Но дело ли только во взаимодействии человека с окружающим миром? На каком языке говорю я с самим собой? Какой образ встаёт перед моими глазами, когда я ищу внутренний ресурс в сложной ситуации? Вчерашнюю отторопь я победил классически. За три больших шага пересёк кухню и поцеловал Мику в макушку. "Я тебя тоже люблю",- был его ответ мне. "Es tevi mīlu",- промолчал я.

Тему продолжим.

Когда мне было семнадцать лет, мне нужны были деньги, чтобы оплатить поездку во Францию с театром. Сто баксов за сомнительную фотосессию для сомнительного журнала в советской военной форме, которая была на несколько размеров больше. Наверное, были другие варианты, но с них было удобнее заплатить за квартиру.

Моя знакомая работала в вебчате, раздеваясь перед камерой , мой друг чуть позже ночевал на вокзале в Лондоне, лишь бы зацепиться за какую-то работу на следующий день. Кто-то танцевал стритиз, кто-то спал в солярии 15 минут после суток работы в баре и перед первыми лекциями. ​Мы бесстыдно взрослели, вцепившись в самую главную артерию жизни, наплевав на мораль взрослого мира, которая не успела даже выдать нам паспорта.

Мы были сотканы из стальных прутьев, наша психика была заточена на результат, где лучший инструмент, который у нас есть - это мы сами. Где весь мир пренадлежал Им, но, чтобы что-то получилось у Нас, надо просто подковырнуть. А главное, что мы отвечали только за самих себя, двигаясь по ситуации без оглядки.

У нас не было психотерапевтов, потому что у всего этого был смысл. Мы были самодостаточными, бронебойными частицами, прорезающие разреженное пространство под неоновыми лозунгами спрайта и орбита, выкрашенные в красный на последнем фестивале причёсок Лонда

Наше чувство свободы стоило 50 сантимов в час. Гиперинфляция начнётся чуть позже.

Этого места больше нет. Смыслы дополнились мотивациями. Острие без боя забирают наши дети. Наш замедляющийся метаболизм даёт нам новые суперспособности. Но нам нужно помнить то время. Нужно.

- <...> И вот этакий бонвиван путешествует по миру, снимая всё на селфи-камеру. Куда уж более нарциссичнее? А потом оказывается, что за всем этим стоит он сам, тянущий себя на простыне жизни или по жизни, как удобнее. Двойное дно. Снимаем?

Мне хочется рассказать о двух людях в кадре и за кадром. В кои-то веки не обо мне, ведь даже идея клипа мне пришла во сне, где, согласитесь, половина успеха зависит от того, какой чай ты выпил перед тем, как лечь в кровать.

"Когда я проснусь" - композиция Антона Кривули (также известеного как: "Мох", "Стереочувак", "Марика и Леопард" и многие другие), в творчество которого я влюбился несколько лет назад. Когда мы отправлялись в путешествие, оказалось, что Антон со своей девушкой тоже путешествуют. Появилась идея снять его в нашем клипе, но по факту мы трижды разминулись на просторах Европы - Карлсруэ, Андорра и Париж за те пару часов, что нас каждый раз разделяли, даже не давали намёка на то, с каким человеком-глыбой нам предстоит ещё встретиться. А эта встреча точно произойдёт.

​Магическим образом песня по ходу нашей поездки превратилась в гимн - каждый город (за исключением, наверное, Амстердама) оборачивался вокруг нас своими людьми, оправдывая бессонные тысячи километров за рулём, давая нам пищу и кров (даже если это - звёздное небо на крыше дома в Барселоне). Мы всегда были дома. 

В кадре нашего ролика - Лёша. Мой друг детства, переехавший в Канаду в далёком две тысячи втором. Так получилось, что с тех пор мы виделись три раза, и все три раза мы обязательно что-то снимали. Было очень интересно наблюдать, как он сам на протяжении этих трёх недель находил внутреннюю мотивацию своего персонажа, наполнял его своим настроением, которое напрямую зависело от того, где и с кем мы проводим время. А так, будучи совсем разными, мы умудрились наорать друг на друга во время съёмок только в последний день, когда снимали сцену в Юрмале. Не большая цена за то, чтобы встретиться с тем, кто помнит тебя, когда тебе было тринадцать.

Но самое большое удовольствие было видеть, как незнакомые до этого люди находили общее место в кадре, впуская в своё пространство того, кого, возможно, они никогда больше не увидят. И в этот момент я бы хотел превратиться в Лёшу, чтобы наговорить всем глупых банальностей, от которых щемит в сердце, про чувство единения и признательности, когда из маленькой точки на карте мира внезапно вырастает штука на двоих, а то и троих человек, чтобы завтра скрыться в дорожной пыли в зеркале заднего вида.

К посольству России в Латвии с протестом я уже выходил. И если нужно, выйду снова.
Два года назад это был спонтанный акт, вызванный острым чувством несправедливости. Мой офис в то время находился в квартале от посольства РФ, поэтому времени на интроспекцию не было вообще. Повинуясь импульсу, я распечатал на нескольких листах А4 фразу «Всё очень плохо», прошёл этот квартал и развернул наспех склеенный плакат. В тот момент я почувствовал и рой мыслей в голове, и по спине мурашки. Именно это событие заставило меня ещё раз сформулировать для себя самого мои отношения с Россией. Переосмыслить фразу «я — русский», которую я могу сказать по-латышски без акцента.
​
На прошлой неделе внутри меня возникло такое же, уже знакомое, чувство несправедливости. Некоторые данные, о которых рассказывалось в фильме ФБК (фильм российского оппозиционера Алексея Навального «Он вам не Димон» — прим. ред.), я читал и ранее — в ЖЖ, в СМИ, в других ресурсах, и тут, как говорится, накипело. В этот раз от посольства России меня отделяло гораздо большее расстояние, нежели пара кварталов, так что у меня было время сформулировать и понять для себя многое. Например, что еду я туда не «за Навального», а против человеческого лицемерия, которое принимает омерзительные формы. Мне не страшно использовать это слово. Дмитрий Медведев, который много лет говорит о коррупции как о самой большой язве государства, сел в лужу. Да, я отдаю себе отчёт, что пока официально не будет проведено расследование, это всё не имеет никакой юридической силы, но реакция официальных представителей власти, а точнее её отсутствие, красноречивее многих слов. Мы все знаем, что расследования не будет.

Я слежу за событиями в России. Мой дедушка иногда делится со мной своей точкой зрения на происходящее, сформированной первым и вторым федеральными каналами, а в моём фейсбуке появляются ссылки и на «Дождь», и на «Сноб»; друзья делятся «навальным», в комментариях сталкивают лбами условных Собчак и Милонова. Я ходил на открытые лекции Макаревича, читаю интервью с Кончаловским, будучи при этом гражданином Латвии.

Этот разговор нельзя продолжать без вопроса, «какой из меня русский». Уместно ли говорить о том, что я читал Пушкина в школе или, что актуальнее, читаю Пелевина сейчас, смотрел тот же «Рай» и читал своему сыну сказки на русском? Уверен, что многие посчитают меня в лучшем случае культурным эмигрантом, а в худшем — шизофреником, поздравляющим своих бабушек и дедушек два раза с новым годом — по нашему и «по Москве», но я уверен, что язык — важнейший инструмент формирования сознания. Поэтому моя связь с русским миром с каждой написанной кириллической буквой становится — нет, не сильнее, но — осознаннее.

Я смотрел фильмы-расследования Навального и до этого. Знаю о Сечине, Ротенбергах, следил за «делом виолончелиста». Мне кажется, что разница в том, что «Димон» никогда не был небожителем в предоставлении людей. И тем сильнее контраст и разочарование. Да и вообще, считаю разочарование сильнейшей эмоцией в связи с этими событиями.
Я поддерживаю призыв выйти с протестами на улицу. Мне нравится, что дело Медведева превратилось в катализатор акции против коррупции. Словно была набрана критическая масса, когда все ранее прозвучавшие имена слились в один образ.

Навальный — необходимая протестная сила. Я вообще не понимаю, как может работать государство, где на всех уровнях власти отсутствует оппозиция как таковая. То, что делает Алексей — важная попытка найти точки для диалога в момент, когда диалога нет вообще. Зато есть какая-то самовоспроизводящая себя на местах государственная структура, игнорирующая цивилизационный опыт развития общественных институтов. Но с ней всё равно нужно говорить.

А главное, государство должно перестать быть в оппозиции к человеку. Мы можем говорить об образовании, мы можем говорить о специфике ментальности, о «своём пути», но отсутствие реальных рычагов давления на коррупционеров не делает этот мир лучше. Надо искать модели взаимодействия, пробовать.

 Проблема коррупции актуальна везде. Возможно, я покажусь наивным, но, повторюсь, не говорить об этом — мне видится ещё большим злом. Коррупция, и я сейчас загляну за ширму всех политических строев нашего мира, — это комфортно, это триумф человеческого эго и, возможно, неискоренимое свойство нашей цивилизации.

Есть такая философская концепция — мелиоризм, которая, утверждает, что этот мир возможно сделать лучше путём человеческого вмешательства в его естественные процессы. На деле это такой прагматичный (сейчас скажу это слово) либерализм. Но я бы хотел сегодня остаться на уровне философской концепции и сказать, что утвердительного ответа на вопрос: а готов ли ты сознательно пожертвовать частью личного комфорта в обмен на обманчивое чувство власти во имя процветания этого мира (на первых порах можно и просто нации), — было бы достаточно, чтобы пройти переаттестацию в моём новом идеальном мире с единорогами и радугами.

Да, коррупция есть везде. В том числе и в Латвии. Как я уже и говорил выше — для меня это часть цивилизационного процесса и отношений человека и общества в рамках этого процесса. Снять фильм такого же формата, что и созданный ФБК, в Латвии, я считаю, можно. Тот же Лато Лапса (журналист, автор многих книг, проливающие свет на закулисные процессы в латвийских спецслужбах и в политической среде, редактор сайта Pietiek.com – прим. ред.), уверен, может заняться фандрайзингом и реализовать самые смелые проекты, заручившись поддержкой общества, отказавшись от схем спонсирования, которые могут его выставить как исполнителя чьих-то заказов.

С другой стороны, наша страна, Латвия, больше разговаривает со своими жителями. Самый яркий пример — это коммуникация Рижской Думы. Нам прививают мысль, что мы часть этого большого процесса. Мы часть этого города. Мы не в оппозиции с властью. Мы — часть её. И мы обладаем возможностью выбирать. Конечно, это не отменяет коррупции, но это даёт намного больше. Говорю это как житель Риги.

Рассуждая о коррупции, наш разговор каждую секунду может перейти в философскую и антропологическую плоскость. Эта тема вскрывает фундаментальные вопросы о мироустройстве и месте отдельного человека в нём, ответов на которые у нас нет. Но возможность поднять этот вопрос на уровне системы человек-государство — это право каждого из нас. И даже если наша беседа не выйдет за пределы «нашей маленькой кухни», я всё равно уже благодарен за возможность сформулировать эти мысли тут.

Cделает ли это меня лучше? Уверен, что да.