Каждый четверг после работы я иду к своему психотерапевту. Тридцать минут в дороге, чтобы выдохнуть и вспомнить всё, что произошло со мной, а не с окружающими меня людьми и вещами на этой неделе, или чтобы с трудом донести, не расплескав, то, что не давало дышать в последние несколько дней.

А иногда несу пустоту. Как не выполнивший домашнее задание школьник, я иду на свою терапию, мучаемый мыслями о том, что я ничего не подготовил и не смогу развлечь ни себя, ни своего терапевта своими офигенными историями. И именно в этом месте, когда мой язык перестаёт болтать обо всём на свете, я вспоминаю какие-то эпизоды, на которые не стал бы обращать никакого внимания, потому что мой мир - это блестящие сцены из кино (боже, что бы я делал без этого фейсбук-инстаграм формата?).

- "Ничего на этой неделе не было. Разве только забавное совпадение, что с разницей в полчаса мне позвонили мои оба родителя и, когда в ответ на их просьбы о чём-то, я начал объяснять, почему я этого делать не буду, пытались меня успокоить словами: "не сердись, малыш". Какой я, нахрен, малыш, если мне тридцать восемь, и я плачу за их счета сколько себя помню? Хотя, ну смешно же, когда за полчаса два раза. Смешно же, да?"

Мой терапевт смотрит на меня взглядом человека, который обдумывает возможность прямо сейчас прыгнуть с парашютом. 
- "Ты сердишься, да?"
- "Конечно! Как мне им сказать, что они опоздали лет на тридцать, чтобы это не звучало как хамство?"
- "Малыш, не сердись"
Одновременно кончаются все силы. Живот сворачивается улиткой, руки и ноги немеют до боли, от которой невозможно убежать, а дыхание переходит в режим рыбы, выброшенной на берег.
- "Ты сейчас сердишься, малыш, я знаю"
- "Не говори там больше, пожалуйста"
- "Малыш, всё будет хорошо"
- "Что. Ты. Делаешь."
- "Малыш"

И всё. На мгновение успеваю увидеть себя со стороны, прежде чем захлебнуться в этих волнах, которые разливаются по всему моему телу, давая такую нужную мне энергию ядерного синтеза, когда все части меня видны и слышны друг для друга через бетонные стены, которые через час опять будут возвышаться над мной на семь метров, высасывая то, что осталось после того, как наступил мой личный конец света.

Уже сбился со счета сколько времени в терапии, но надо написать. Четыре года? Я вижу себя. Всё так же проваливаюсь, убегаю, но хотя бы вижу. 

Чем дальше в себя, тем сложнее об этом говорить - всё меньше в этом нахожу смысла, но всегда присущий мне этот нарциссический эксгибиционизм перевешивает. Помню, как три с половиной года назад впервые накатал текст про то, что я решился пойти к психотерапевту. Залихватское "так победим", пара обесценивающих себя комментариев, общих фраз про то, что всё сложно, с присущей мне драматичностью,- всё про всё заняло минут пятнадцать, но за тот текст мне до сих пор иногда прилетает "спасибо" от людей, которые тоже решили попробовать этот путь. Сегодня же я сижу с новым текстом в голове часа два, плюс несколько рюмок рома - и всё равно получается стеклом по металлу - нужно больше смазки.

За эти три года я прошёл путь от "меня никто не понимает" до "ну, хотя бы ты меня принимаешь". Именно возможность быть собой рядом с терапевтом, который умеет распознать мои собственные эмоции, когда я сам проваливаюсь в парализующие тело аффекты, сделало возможным дать себе шанс. Потому что, сюрприз-сюрприз, я всё так же не могу  вообразить, что представляю из себя хоть какую-то ценность. И, наверное, стоит это признать, никогда не смогу. Какая-то фатальная ошибка на базовом уровне моего развития заставляет меня рвать последние рубашки, чтобы быть лучшей версией себя, игнорируя все красные линии, не слыша чужих восторгов и комплиментов, не умея, не веря, регулярно уничтожая всё то прекрасное, чтобы было построено, потому что это не правда. И вот тут появляется человек, который учился много лет, чтобы не дать мне разрушиться. Окей, дать, но сначала записать в тетрадке несколько предложений, которые я пойму лишь через двадцать месяцев. По-настоящему услышу. А потом ещё раз разрушусь. И ещё.

И я начинаю учиться говорить. Я начинаю учиться не бояться быть собой, а значит, наконец, быть услышанным хотя бы самим-собой. Мой терапевт становится тем самым миром, который не уничтожает за ошибки, за ту неприглядную правду, которую я сам не готов услышать. И я начинаю говорить, впервые проживая всё то, что было запрещено, забито и проигнорировано за эти тридцать пять-семь-девять лет, - "нам ещё предстоит долгий путь", говорит человек в кресле напротив, а потом добавляет: "и я не хочу вместе с тобой шутить про то, что ты не достоин лучшего".

И нет, это не покатушки через радуги с водопадами с головокружительными откровениями. Чаще это ужасные, обезоруживающие, разрушающие признания, после которых невозможно поднять глаза.. Но, вот, проходит десять минут, и мир не разрушился, а от меня никто не отвернулся. А значит, можно попробовать сделать ещё один шаг вперёд. И через четыре года я наконец-то понимаю то, что прочитал очень давно - в терапии именно близость с терапевтом даёт шанс на близость с собой и другими людьми. Да, это то самое место, где есть куча таких бесючих, неловких, неуместных слов про ресурс, токсичность, регресс и миллион прочих, но иногда они - такие нужные костыли для тех, кому с самого детства пришлось воевать с самим собой.  Да и сам терапевт становится огромным костылём, который помогает опереться и, наконец-то, увидеть своё взаимодействие с миром не в угаре собственных домыслов, а на расчерченном поле причин и следствий мира, где если единороги и существуют, то только по предварительной договорённости.

Заглянуть в чужую голову невозможно, даже если вам это предлагают. А я вам предлагаю.

Ieskatīties cita cilvēkā galvā nav iespējams, pat ja jums to piedāvā. Bet es jums to piedāvāju.

Зарегистрироваться для посещения Кратера Памяти можно тут:

Музыка в тизере: Мох - - Камни приходят ко мне
​

​А это Эвин. Денис Эвин. Мозг, сердце и руки проекта. В иконографии нового триединства его изображают с паяльником в одной руке, бутылкой медока во второй и наспех свернутой самокруткой - в третьей.

Он - комета, долго но неминуемо летящая к точке столкновения с земной поверхностью, за которой тянется шлейф догарающих концепций и семантик.
Денис приходится папой Даниеле и мамой профессору Пиндешласу, внося в работу над "кратером" чувство семейного долга, ауру принятия и легкий аромат канифоли и не давая любимчикам перетянуть на себя одеяло.

Вот он косо подстригает свои веки щипцами для придания взгляду загадочности и бросается в L’ÉCUME DES JOURS в поисках истины и любви с неутоляемым научным интересом.

Однако, стоит понимать, что главный объект интереса Дениса Эвина в пене дней - это сам Денис Эвин.
Текст не мой
​

А это Грегори. У него смешная фамилия Пиндешласс и плохо скрываемая нелюбовь к цифровом общению. А ещё золотые руки и фанатичное желание сделать так, чтобы люди понимали друг-друга.
Без него Кратер Памяти получился бы холодным и бездушным, а, быть может, вообще не получился бы - но к черту сослагательное наклонение.
Единственное, что мы точно можем сказать, что сам Грегори не получился бы, если бы не Jelena Pidjasa , которая несколько часов потратила в своей мастерской грима на то, чтобы каждая его исследовательская неудача нашла своё отражение в морщинах на его лице.

Грегори и Даниэла уже давно вместе, и их решение помочь мне с моим проектом - искренний порыв сделать наш проект многограннее и глубже, хотя я подозреваю, что им очень хотелось попробовать себя в роли наставников или даже родителей, но оставим это для их семейного терапевта.

Грегори разработал алгоритм по воссозданию человеческих эмоций из эмоджи, о чём он сам при случае расскажет. Это именно тот человек, который приносил на каждую нашу рабочую сессию в гараже проигрыватель пластинок, с порога объявляя нашу мастерскую зоной свободной от WiFi и суррогатов живого общения, подолгу обнимая нас на прощание, и настойчиво называл меня Динечкой, открываясь для нас с такой неожиданной любящей стороны.

Единственное, что могло нас смутить в нём - это его курение электронных сигарет, что мы ни раз поднимали в наших долгих беседах, на что он философски замечал, что никому не обещал быть идеальным.

Суровый идеалист, заботливый муж и талантливый изобретатель - таким мы его знаем. А теперь знаете и вы.
​

Пора рассказывать офигенные истории.

Три года в моей голове, год на бумаге, и полгода уже в реальном пространстве. На вефе почти готов мой проект - Кратер Памяти. Ой. Наш. Nous ètions trois - нас было трое. Давайте знакомиться.

Год назад, когда я начинал только записывать на бумажке идеи, которые формулировались за последние три года, я сразу отвёл Даниэле роль самого взрослого из нас троих. Because she has seen shit, так сказать.

Поэтому да, знакомьтесь, железная леди - Даниела Крицки. Референции уместны и согласованы. Психотерапевт и просто умница - в этот раз результат усилий лучшего визажиста Valeria Duma, которая не раз протягивала руку помощи заблудшей душе.
В нашем проекте Даниэла отвечает за критический взгляд со стороны и все элементы гармонии, вытягивая на своих плечах в критические моменты всю эту котовасию с эго и оскорбленными творческими личностями. Ей не привыкать.
​

Немножко (хе-хе) нарциссичного.
На выходных волшебная Jelena Pidjasa сделала из меня по-настоящему пожилого человека - я даже сгорбился побольше обычного. Мне это нужно было для съёмок к моему проекту, где этот образ - честные пять процентов предполагаемого эфирного времени, и поэтому я готов был к компромиссам, а Лена - нет . Настоящий грим с отлитыми формами, силиконовыми наполнителями и всё это за какие-то четыре часа. Можете себе представить, в каком состоянии я выходил из её мастерской.
Я был воодушевлён! Я был ослепительно стар! Через двадцать минут у меня уже была прекрасная шляпа, модный пиджак, шарф, небрежно повязанный вокруг шеи, и выходя из моей машины, я был уверен, что весь мир мой - стильные пожилые люди - сколько мы видели такого в кино!

В результате я прошёлся в центре города несколько кварталов, чтобы найти работающую кофейню, и за это время ни разу на меня никто не посмотрел. Ни-факин-разу. Ох, а я знаю, что я говорю. И я умею привлекать внимание, и я умею выдерживать оценивающие взгляды, - ведь их я и ищу всю свою жизнь.

Я бродил среди людей, которые пугающе смотрели сквозь меня, пытаясь хотя бы на секунду сделать так, чтобы они меня заметили. Жёлтый вейп под цвет моей шляпы, который я смачно посасывал, оперевшись о крыло своего ретрофутуристичного жука с, сука, кубинским флагом на крыше? По-жа-луй-ста. Модные ритмы давно забытых house of pain из открытых окон моей машины? С-у-до-воль-стви-ем! Всё тщетно. Я смотрел на пожилых людей, безразлично идущих мимо, на стайки молоденьких девчонок, которые скользили безучастным взглядом мимо меня, парней, которые разглядывали машину, но не её хозяина (хотя, надо признаться, тут ничего не поменялось), и в глубине моих не по возрасту ясных голубых глазах стороннему наблюдателю прочиталось бы отчаяние и такое запоздалое осознание того, что мир - это совсем не там, где я его искал всю свою жизнь.

Я знаю, что у каждого возраста есть свои прекрасные бонусы, что мы - кентавры, опирающиеся на собственное тело, и расцветающие в собственной голове. И я знал, что для меня постареть на тридцать лет будет пугающий эксперимент - лишить себя этой яркой оболочки, заточенной на то, чтобы восхищать людей. Подозреваю, что к своим семидесяти годам я действительно обрету этот покой в себе, где мне не надо будет искать чужое одобрение, чтобы дать себе право быть. Или искать тех, в глазах которых я хотел бы существовать. Но сейчас эта такая огромная часть меня - вплетённый в меня фонарь, на свет которого кто-то должен лететь, и светом которого я сам давно уже ослеплен.
​
И я вспоминаю изобретённый японский костюм, симулирующий старость, который надевают на человека, в котором он, будучи молодым внутри, всё ещё хочет, но уже не может - ноги замедляется, зрение подводит, а в ушах стоит непонятный шум - и человек добровольно замирает в коконе. И вспоминаю Дастина Хофмана, который после роли в фильме Тутси плакал в кадре, говоря о том, что он понял каково это быть женщиной, с которую никто не замечает, просто потому, что она не пышет молодостью.
Я всё это понимаю. Но поставьте мне лайк всё равно (;

Возвращаюсь домой из Юрмалы, настроение лиричное, и поэтому решил проехаться по местам детства. Свернул во дворы в районе национальной библиотеки человека и уткнулся в лежащего на проезжей части человека. Пока парковал машину и искал телефон, чтобы звонить в скорую, с другой стороны на аварийках встала какая-то малолитражка с девушкой за рулём. С пассажирского кресла выскочил парень и с криком: "вот ты где, сука!" побежал к лежащему, который резко вскочил и они начали драться. После первого раунда, длившегося секунд 15, в течении которого я просто офигевал, вероятно, с самым глупым выражением лица в моей жизни, они, тяжело дыша, повернулись в мою сторону, и один из них сказал: "чего смотришь, вали отсюда". Чуть помедлив, я вернулся в свою машину, и медленно объехал на тех же включённых аварийках и этих парней, и малолитражку с распахнутой дверью. Девушка за рулём закурила. А я, наблюдая в зеркало заднего кружащихся вокруг общей оси дерущиеся силуэты, внезапно пронзительно почувствовал свою ненужность. В отличие от этих троих.
​
Ой, забыл вчера написать самое главное в конце: Я ОДИНОКИЙ ОДИНОЧКА БРЕДУЩИЙ ПО ОДИНОКОЙ ДОРОГЕ. ОДИН.