Заглянуть в чужую голову невозможно, даже если вам это предлагают. А я вам предлагаю.
Зарегистрироваться для посещения Кратера Памяти.

Ieskatīties cita cilvēkā galvā nav iespējams, pat ja jums to piedāvā. Bet es jums to piedāvāju.
Reģistrēties pieredzei.

It is impossible to look inside another person head. Even if you are invited to do this. I invite you to do this.
Register for Memory Crater experience.
​

Сижу, думаю. Придумываю, как лучше с манЕкеном поступить. Сами знаете, где думается лучше всего. И, в общем, придумал. Гениальнейшую идею придумал, гениальнейшую!
Выскакиваю из туалета, штаны на бегу застёгиваю, бегу к манЕкену, чтобы примерить, как правильно разрезать ей грудь, чтобы поместить полезный груз. Вот тут по шву порезать, а здесь можно зашпаклевать..
​
"Пап,...",- поворачиваюсь к сыну. Он сидит в кресле и, видимо, уже давно за мной наблюдает: "А вот пока ты на грудь пластмассовую смотришь, ты ремень на штанах растёгиваешь или застёгиваешь? Я просто понять хочу, куда звонить.."
​

Пару месяцев назад я выложил пост в инстаграме, чтобы обнаружить, что теперь они оформляются в виде reels, за продвижение которых так топит в последнее время компания Meta. И с тех самых пор я переживаю один из самых целительных экзистенциальных кризисов на моей памяти.

Пять тысяч лайков в моей мифологии - это очень много. А тут, открываю инстаграм, а там по 300 лайков в день, и так целый месяц - казалось бы, вот оно признание. Но по факту, никогда ничего кроме раздражения это не вызывало - в этом бесконечном списке сердечек и комментариев невозможно найти реакции тех, кого я знаю лично, и кто мне сам по себе интересен, что лишает меня самой нужной пищи для моей чёрной души - иллюзии близости.
То есть, получается, что для меня ценность каждого лайка в его предистории и продолжении - в моей голове существует презумпция, что я понимаю, почему этот человек поставил ту или иную реакцию, позволяя мне играть в игры с воображаемым Другим, где этого Другого на самом деле вообще нет.

А что это, как не иллюзия контроля, спросил я сам себя. И это было бы достаточно невинной практикой виртуального мира, если бы мне не хватило духа признаться, что эту схему я перетаскиваю и в реальный мир - где все люди существуют лишь в моей голове, а, например, их поведение и реакция на мои поступки, отличающаяся от моих ожиданий, разрушают меня до основания.

И даже мой кратер памяти, будучи метафорой свободы интерпретации и близости, если копнуть, оказывается символом одностороннего контроля и невозможности этой близости.
Ролики я удалил. Но себя такого, каким я являюсь, в самом человеколюбивом смысле удалить невозможно. Осознание собственной многослойности, которая присуща каждому человеку, лишает меня возможности когда-либо до конца поверить самому себе, в моменты слабости оставляя лишь огромное чувство сожаления, что я не могу прожить эту жизнь просто. Проще.
​
Но это только в минуты слабости. Потому что есть ещё моменты всемогущества. Но о них в другой раз. А пока что я буду продолжать делать то, что у меня получается лучше всего - играть в самого себя - ОДИНОКОГО ОДИНОЧКУ, ОДИНОКО БРЕДУЩЕГО ПО ОДИНОКОЙ ДОРОГЕ. В ОДИНОЧЕСТВЕ.

Про театр. Вчера была премьера нашей новой постановки "Пьеса №27". Была и была, не так ли? Только почему-то сегодня ощущение, что было всё и больше ничего не осталось.
Делим на мою эмоциональность.

Тут мог бы быть текст о глубине пьесы и её интерпретациях, но я оставлю это на откуп зрителям - как сказал Кирилл Серебренников: "если вам показалось, что фильм именно про это, значит так оно и было". Написал бы ещё про то, про что никто другой не сможет написать - про себя, но, как мне это видится, я успею это сделать ещё пару сотен раз. Поэтому так.
Вчера что-то умерло по-настоящему. Но сначала ожило. На мгновение. На один такт. Задрожало неожиданными слезами в глазах напротив, которые даже были заметны зрителям, а потом застыло по углам дивана в последней сцене и, наконец, исчезло во включённом освещении зрительного зала.

Мне подумалось, что сам формат театра накладывает обязательства на актёров - слышать и видеть второго человека даже тогда, когда в обычной ситуации люди уже давно бы замолчали, или сбросили накопленное через крик или бегство. А тут, на сцене, мы всё равно остаёмся, хотя и сто раз по сюжету уходим. Ведомые общей высшей целью, мы чувствуем спиной, танцуем общий рисунок, даже если ненавидим, даже если изменяем, даже если уже нечего сказать. И в этот момент отношения двух людей, не только как персонажей, на сцене расчерчиваются на огромном количестве уровней, до которых в жизни не всегда есть возможность дойти.

И поэтому, вчера после спектакля я сидел на расстоянии вытянутой руки от своего партнёра по сцене и смотрел потерянным взглядом на человека, с которым у меня всё было и.. ничего не было. И поэтому, сегодня в переписке прозвучало признание, что такое ощущение, что что-то безнадёжно проёбано, и хочется метаться по этому дивану в синем тумане в поисках своего угла, которого никогда не было.
​
И парадокс в том, что всё, что написано выше, лишь говорит о том, что вчера на сцене всё было по-настоящему. Даже если ничего было.

​Фото Марины Алексютиной

Подъезжаю к дому, а подъезда нет. И дверь заколочена. Самое время почитать бумажки, которыми обклеен наш спецпроект в последнее время: уважаемые жильцы, в связи с ремонтом подъезда, просим вас использовать второй вход. А второй вход, это тот вход, у которого нет кода на дверях. Но есть чип, которым я не обзавёлся за семь лет - ленивое, некомпетентное создание.

В телефоне два номера соседей. Один из них умер, а второй уехал на хутор с детьми. А знакомые соседи на первом этаже уже съехали, поэтому нельзя просто постучать в окошко и попросить открыть дверь. И это всё за последний год моей осознанной социальной пассивности - стоит послать мир нахрен, и он уже шлёт тебя.

В подъезде один собачник и один лудоман, остальное большинство - уставшие от жизни пенсионеры, а значит шансы проторчать у подъезда следующие несколько часов достаточно велики - когда там ирландские доги в туалет ходят? А счастливый час в фениксе когда? Labrīt, мои соседи из подъезда слева, идущие на прогулку. Спасибо за сочувственную улыбку.
А дома не просто тепло, дома костюм для сегодняшней премьеры в нашем театре, где я, наконец-то, играю не мягкого или истеричного персонажа, а мужественного и решительного мужчину, ответственного за себя и свои поступки, который, вдобавок, ещё и раздевается на сцене - секси-пэкси. Когда вырасту, обязательно таким стану. А пока надо сидеть и ждать лудомана.

"А Оскар выйдет? А скиньте чип".

Про своего персонажа я соврал. Он, если поскрести, такой же как и я. Играет сам для себя. Как обычно. Просто очень хочется быть идеальным. Чип от подъезда в собственный дом иметь, например. Или хотя бы.

А спектакль, на самом деле, очень пронзительный. Как обычно и бывает, когда люди за режиссерским пультом и на сцене осознают дуальность природы человека, а это значит: любить и делать больно, быть идеальным и не иметь чипа в собственный подъезд.
​
На премьеру никого не зову, а на следующие даты позову всех. Если домой пустят.

​Купил себе пальтишко, как у сутенёра, сразу напялил на себя, а пакет кинул на заднее сиденье. В машину садится подруга, видит пакет, и такая:
- О, чего себе купил?
- Пальто!
- Круто! Может, отдашь мне тогда это? Оно все равно старое, ты же носить не будешь?
В следующий раз, возможно, в магазин зайду не на пять минут, как обычно, а на тридцать.

Хотя покупалась Дуня из-за подогрева задницы, надо признаться, что самый главный hidden perk этой тачки в том, что люди при виде этой тачки начинают бить друг-друга. Бить, но мило.
Наверняка слышали, что, если видишь VW Beetle, то можно смело своего соседа ткнуть в плечо. Дуня, вроде, даже не просто жук, а майский жук - Maggiolino, но регулярно на перекрёстке вижу, как кто-то кого-то исподтишка, а потом, типа, ха-ха, это не я, это, вон, жук. Сегодня, вот, видел, как вообще укусили. И ничего, проканало.

Занимательно в этом то, что бьют только девушки. И только своих парней. Ну, мы с Микой ещё друг-друга каждое утро, когда выходим во двор, но у нас конкурентные отношения, и мы ещё наперегонки вниз по-лестнице бегаем, и вообще, это наш жук, нам можно. А вот какие выводы можно сделать из того, что я из своей тачки регулярно наблюдаю мечтательных парней, которых вероломно пиздят на перекрёстке внимательные к мелочам девушки, я не знаю.
​
Недавно, пристроился за одним жуком на Бривибас - думал, что сейчас буду смотреть, как от девушек будет прилетать парням, а я такой, раз, второй темпом, и у парней будет шанс отыграться, но по факту во всех парах , что мы встретили на пути из центра до юглы, парни были биты дважды. С глупой, растерянной улыбкой и без шанса на спасение. Кричу в окно "прастити", задаю риторические вопросы мирозданию.
​

​В коллекцию прекрасных встреч разговор сегодня утром на латышском с мужчиной слегка за пятьдесят, который попросил скрутить сигарету.

- А я на работу решил сегодня не идти. Нужно время для себя. Особенно, когда чувствуешь, что депрессия подкатывает. Я это дело не люблю, но вчера купил выпить, выпил рюмку, и вот это тепло, которое по груди растекается, понимаешь, что это единственное, что могло помочь в такой ситуации - дышать по-другому начинаешь, плечи сами расправляются. Но тут главное остановиться - я не смог, поэтому и на работу не иду сегодня. На работе не поймут же - смеяться будут - типа, алкоголик. На море поеду. В идеале в Сочи, но кто же сейчас туда может?
​
Уточняю, почему именно Сочи, делаю ошибку в склонении города, запнувшись на окончании.

- А ты русский что ли? Да, у всех наций свои косяки. Вот, я, например, русских боюсь. Ну, не русских, а Россию.
- Я тоже Россию боюсь.
- Вот, поэтому и на море поеду сегодня. Подышать.

​Это ваша машина? Красивая. А кубинский флаг почему? А можете не отвечать - будем час тут филосовствовать. Некоторым людям даже в глаза не надо смотреть, чтобы увидеть потенциал для разговоров. Для меня машина всегда была возможностью уйти в себя. А если ещё глаз окружающих радуется, то вообще хорошо. Как будто питаешься этим. Надеюсь, у вас дети есть - машины уходят, а дети остаются. И вот ими питаешься. Но сегодня, вот, вашей красавицей получилось. Имя же у неё есть?
​
Вот так, встречаешь своих двойников +20 лет, а они даже не просят сигарету скрутить.

Сегодня в спортивном зале, куда я хожу, и о котором я обязательно ещё вам расскажу после своего 100 посещения, было красиво.

Мне надо было встать напротив девушки. Так, чтобы носки нашей обуви соприкасались, и, смотря ей в глаза, сказать: es tevi mīlu. Да так, чтобы она, будучи студенткой театрального, ответила: es tev ticu.

А у нас в зале практически всегда сумерки. И очки я свои перед тренировкой снимаю. Поэтому лиц я не вижу, имён не помню - честные полторы часа наедине с собой и предлагаемыми тренером вызовами.

А тут три больших шага через площадку и внезапно перед мной пронзительные голубые глаза. А там вселенные рождаются и умирают. И кажется, что если замереть, то можно увидеть как хрусталик вместе с дыханием дрожит. И на секунду замираешь, а она, словно в ответ на твой порыв, подаётся вперёд и её глаза немножко округляются, и вот так вы стоите мгновение, которое, как водится в этих всех ваших фильмах, которые я не смотрю, потому что тушь потечёт, длится вечность, и потом я из себя выдавливаю по-русски: я тебя люблю. А в ответ с акцентом: я тебе верю.
​
И ведь никто, никто, никто, никто не догадался, что это в тот момент было правдой.