Я уже год хочу вам рассказать про книгу "Дом в котором..." Мариам Петросян. Но, вероятно, должно было произойти что-то особенное, чтобы это случилось. И вот оно произошло.

Позавчера, когда я уже занимался последними приготовлениями к перезапуску Кратера Памяти, у его дверей появились гости.
- О, смотри, у нас одинаковые красные кеды. Ты их купил из-за Курильщика?
- Что, прости?
- Я Ведун. Мне дали такую кличку, потому что я многое знаю. А ты... - заглядывает в мой гараж - А ты будешь Шайтан. Ты посмотри, что у тебя в гараже.

И тут я понимаю, о чём идёт речь. И тут я понимаю, что только что меня принял Дом в котором... И вот я уже могу рассказывать свои странные истории, а пока что я полуумно с гиканьем скачу вокруг своей машины, потому что вот так легко, благодаря одной книге, мы с пятнадцатилетним подростком оказались на одной волне, в одном доме... И у меня есть своя кличка.
​
Это волшебная книга, которая со своей мифологией легко встанет на один уровень с Гарри Поттером, предлагающая побег в чарующий, пугающий мир, который за неимением лучшего выпестовывается самыми лучшими рассказчиками - подростками.
В мои десять лет - это была Кондуит и Швамбрания, чуть позже я пропадал в мире созданном Фаулзом в книге Волхв, а теперь уже дважды за последний год я пробрался вместе с героями "Дома в котором..." вдоль стен коридора на втором этаже, выискивая послания, которые я должен был найти. Если у вас есть дети подростки, если у вас есть ваш внутренний подросток, то вам сюда - в "Дом в котором...". И может быть он вас примет.
​

​Я тут провёл исследование. Наблюдал за детьми и за взрослыми. И, как водится, всё понял. Оказывается, нам всем регулярно нужно куда-нибудь спуститься и куда-нибудь подняться. И пусть вас не смущают гневные родительские окрики на детских площадках - если у них забрать детей на десять минут, то они сами с удовольствием заберутся и в тот деревянный паровозик, чтобы побыть наедине с собой, и на ту канатную горку, чтобы горделиво созерцать снующих внизу муравьёв. Но родителям, конечно, никто эти десять минут давать не будет, поэтому, если и продолжать мыслить в этом направлении, надо будет ввести понятие безопасного универсального пространства, чтобы и дети и их родители могли забираться и залезать вместе.
А залезать хочется. Сначала в паровозики, лужи и ямы, а потом на ручки или под одеяло, внутрь себя или даже в свой гараж, откуда можно безопасно наблюдать, как проблемы решаются сами собой, чтобы потом расправить плечи и уже самому забраться на гору, на телебашню или просто повозвышаться непоколебимым столпом над вызовами современного мира.

И безопасное универсальное пространство прямо нужно - видели огромные стулья на трассе А1 по пути в Айнажи? Если к ним подойти поближе, то там вокруг видны следы этой вечной борьбы за право на что-то залезть - подпиленные лестницы и отрезанные канаты. А если по лесу погулять, то можно найти заколоченные и залитые бетоном блиндажи - вот тут даже обидно немножко, потому что сам уже родитель, а всё равно запрещают. И поэтому не удивительно, что эту идею уже взяли в оборот, и она пользуется успехом - помню, когда в Юрмале открыли крутую детскую площадку с кучей развлечений, очередь была исключительно на вышку, с которой можно было погрозить рижанам, осмотреть окрестности и верхушки сосен. А вот яму никто не выкопал.
Поэтому предлагаю легально выкопать яму.

- 1: выкопать яму, чтобы в неё можно было залезть.
​

Я тут провёл исследование. Наблюдал за всеми вообще. И, как это уже стало модно, всё понял. Оказывается, в процессе достижения цели важен и сам процесс. Например, люди, идущие по пляжу в сторону заката, ведут неспешные и очень важные беседы - до заката они так и не доходят, но зато в своих головах они доходят до чего-то важного. Или, вот, те люди, которые поставили себе цель заработать все деньги этого мира,- когда они работают, они не только зарабатывают деньги, которые пока что не их, но они ещё и не тратят в этот момент те деньги, которые уже их. Приятный бонус на пути, согласитесь?
И поэтому надо, чтобы погружение в яму было с каким-то бонусом. Я придумал два бонуса: созидательный и развлекательный. Первый - это ты спускаешься на дно ямы, а там лопатка и мешочек. Копнул грунта, в мешочек положил и пошёл наверх. А там уже гора насыпана, и ты свой мешочек добавил. Получается, яму углубил, а гору увеличил. Чувство принадлежности, таинство самого процесса и, наконец, сам по себе факт спуска и восхождения - должны стать особым опытом для каждого. А второй - это уже который после первого - когда яма выкопана, а горка насыпана - про кучу ступенек; площадки для отдыха; тематические зоны на разных уровнях; аппараты по выдаче корвалола для самых запыхавшихся; аудиоэкскурсии; муравейники в разрезе за стеклом; стенд, демонстрирующий разные стадии разложения мусора в почве; истории катакомб и загробных миров; там же демонстрация откачки и очистки грунтовой воды и сразу же фонтанчик с питьевой водой. Ладно, много фонтанчиков - я люблю фонтанчики. А на самом дне холодильник с вертикальной загрузкой, вкопанный в землю, как у дедушки на огороде. А внутри мороженное. Мороженное я тоже люблю. А если пойти вверх на гору, то там воздушество, сахарная вата, облака за стёклами конденсируются, per aspera ad astra и прочая-прочая няшность, которая делает мирские дела такими далёкими, а оттого и несущественными.

Поэтому предлагаю легально выкопать яму и насыпать горку своими силами, а потом добирать развлечений по ситуации.

- 2: Легально выкопать яму своими силами, чтобы в неё можно было залезть, а выкопанный грунт использовать для горы, на которую можно будет взобраться. Затем заняться благоустройством созданного благолепия фонтанчиками.


Я тут провёл исследование. Наблюдал за собой. И, что стало доброй традицией, кое-что про себя понял. Я, вот, всегда думал, что эти тексты, которые я пишу - это те самые ямы, в которые так нужно иногда спуститься, чтобы побыть наедине с собой, а люди - это те самые горы. А сейчас я больше не хочу так думать. Мне хочется взять человека, и пойти вниз по лестнице до холодильника с мороженным, а потом обратно на самый верх, где вату продают. Или где фонтанчики. А по пути устать и вместе отдохнуть. Этот текст вслух прочитать, чужой послушать и услышать. Или песни поорать.
​
- 3: вместе устать, отдохнуть и песни поорать
​

Помню, как лет семь назад меня накрыло Уэльбеком. Мне только исполнилось тридцать, я чувствовал себя старым, но что я понимал.. Его романы обдавали холодом неизбежного одиночества, но одновременно выступали анестезией, - тогда казалось, что мои переломанные рёбра никогда не позволят мне дышать полной грудью. Его герои каменели на моих глазах, сворачиваясь в ископаемые улитки - машины, квартиры, картины сначала оттеняли, потом закрывали, а потом и подменяли собой весь мир. И все переставали дышать. Мёртвые живые манили своим смирением и примирением с окружающими, но не с собою. С собою нельзя примириться. Ты никогда не будешь достаточно хорош.

С тех пор прошло миллион лет. Рёбер хватило ещё на несколько переломов, появились и машины, и квартиры и даже картины (в которых, слава богу, жизни больше, чем я мог бы мечтать), но вот уже каждый поход к парикмахеру вызывает сакраментальный вопрос: "может пора уже налысо?", а имя звонящего на экране телефона - это список перед глазами того хорошего и плохого, что вас связывает с этим человеком, и отличный повод не брать трубку. Я все чаще оглядываюсь в поисках своей раковины, находя успокоение в её суррогатах - и, опять же слава богу, речь идёт в том числе и о книгах.

Сейчас будет третья книга Анны Гавальды, которую я буду читать. И да, как же я буду плакать. И эти слёзы будут вымывать кальций и все полезные минералы, из которых так ловко за последнее время начал собираться мой новый кокон.
​
Нет, она не единственная, и не первая, но, вероятно, чтобы я вспомнил Уэльбека, нужно тоже было родиться во Франции, и на своих страницах тоже всё время уезжать на маленьких французских машинах прочь из большого города. Только в её книгах эти поездки всегда имеют смысл. Даже если за всем этим стоит смерть. И все мёртвые в её книгах живые. И там тоже все недостаточно хороши, но почему-то через какое-то время, шмыгая носом, хочется вздохнуть полной грудью, чтобы вспомнить сколько у меня осталось рёбер. И побриться налысо.
​

Продали Эволупу. Ехали с Микой на площадку и прятали слёзы. Даже не ожидал, что для него это будет так сложно. Как мудро заметили в чате: это самый безопасный способ потренироваться переживать потери. Машину покупал парень, но на имя своей девушки. Так и сказал сразу: для Эсмеральды. И в этот момент, конечно, кубинский флаг засиял во всей своей красе. И на сердце стало чуть легче, когда знаешь, что всё это будет играть новыми красками, и кто-то ещё будет улыбаться под карибские ритмы.
​Обнялись с сыном и пошли пешком домой. Oh Lupo
​

Сегодня смотрели с Микой фильм "Бегущий по лезвию бритвы". Потом много говорили о том, что нас делает людьми. Людьми - это в смысле способными на сострадание и человеческие эмоции. Много говорили. Особенно в контексте сцены, где последний репликант спасает героя Форда от самого себя, сделав, по сути, самый большой шаг к тому, чтобы быть. Он осознаёт и признаёт собственную смертность, в одно мгновение воспарив над всем тем, что до этого составляло его смысл существования, включающее интеллектуальное и физическое доминирование, исключая себя из уравнения чужой жизни.

И там ещё был второй репликант, которая обретает право на саму себя через любовь к главному герою. При этом она не оформлена в её радикал - она просто позволяет ему любить себя, вверяя свою жизнь ему.
​
И вот эти две позиции: осознание собственной смертности и любовь - абсолютно сферические и в идеале замкнутые на самом себе контуры, - делают нас теми самыми сверхчеловеками. Трансцендентными вспышками в обратной пропорциональной зависимости: The light that burns twice as bright burns half as long.
​

Несколько месяцев назад я впервые услышал от Mel McKritzky о метамодернизме, который напроверку оказался для меня этаким зонтичным брендом, собирающим в своё ёмкое название многие важные и отважные явления нашего мира, которые выступали для меня ориентиром последние несколько лет.
Последующая же дискуссия на эту тему нас подожгла, предложив сначала саму себя как ценность, а потом подложила целый ряд гуманистических идей, без которых мне сложно представить возможность двигаться вперёд.
20 марта, в 18.00 мы предлагаем вам познакомиться с идеями метамодернизма прямо тут - у меня в трансляции фейсбука или у Насти в инстаграме (@mel_kritzky) - двадцать минут интенсивного текста, которые точно не изменят вашу жизнь, но обозначат некий фреймворк, в котором можно по-другому интерпретировать и форматировать наш мир, инертно оседающего под весом KPI-индикаторов и пронизывающего всё насквозь цинизма. Отказаться от усталого лайка и Google Search. Побыть с собой там, где ты выбрал сам, не боясь оказаться неуслышанным.
​

Два года терапии моего внутреннего нарцисса. Можно поговорить.

Можно, но не нужно, говорю я себе. Моя история лишь очередная из миллиона, без внятных выводов. Личная и не причесанная. Такая чуждая для любого человека, кроме меня. Хотя, стоп.

Я понял, как я существую. Понял, откуда растут пиздецы, откуда накатывает бессилие, и как работают мои щупальца. Хотя, стоп.

На самом деле, я понял, что мои радужные слёзы, моё публичное бессилие и мои вьющиеся щупальцы - это то, как я получаю единственное, что мне нужно в этом мире, и чего я никогда не получу в той мере, в которой мне это нужно. Хотя, стоп.

На самом деле, я понял, что два года я ходил к человеку, который терпел мои капризы, катания по полу, своеобразное чувство юмора и бесконечную драму, к единственному человеку, с кем я договорился, что я, не боясь осуждения, могу быть собой. Хотя, стоп.

Если вы дочитали до сюда, и я вас ещё не выбесил, то вы могли бы быть моим психотерапевтом или близким другом. Или женой. Или мужем. Только, если честно не выбесил. Честно-честно. Ты меня любишь? Все ещё? А у меня уже есть друг. И муж с женой есть. Но мне нужно ещё. Только честно не выбесил. Может, ты хочешь стать моим папой? Хотя, стоп.

Я жду, когда я устану. Жду, когда все станут зевать мне в лицо, когда я больше не смогу торговать своей смазливой физиономией. И в этот день я приду домой, сниму все свои позолоченные доспехи, и не почувствую ничего. А пока что я горю синим огнём, которое нужно как-то кормить. И мне очень жаль, но мне надо идти искать пищу для моего огня. Даже если я честно-честно тебя не выбесил. Но ты всё равно скажи мне это, потому что быть может я тогда никуда не пойду, а останусь с тобой, но на чуть-чуть. Хотя стоп.