Свободу художнику.
Свободу рисующему неоном на сцене.
Свободу словами через запятую затягивающему собеседника в свою воронку.
Свободу раздевающему своих моделей.
Свободу любящему и думающему.
Свободу окунающему своих врагов в воображаемую зелёнку.
Свободу в своей собственной голове.
Свободу в голове тех, кто готов слышать.
Свободу лианам и длинным пальцам, растущим из влагалищ и ртов.
Свободу красоте обнажённого тела.
Свободу цветам и хуям.
Свободу вышедшему в окно.
Свободу огромным задницам в балете.
Свободу маленьким членам.
Свободу бдсм эстетике.
Свободу летящему словно мотылёк на свет.
Свободу умеющему заглянуть в самого себя.
Свободу курящему на сцене.
Свободу мастурбирующему перед смертью и после неё.
Свободу описывающему словами невозможную степень близости, когда рука заходит во влагалище и сжимает сердце.
Свободу, даже если стучат.
Свободу, даже если всем похуй.
Свободу inside и outside.
Свободу художнику!

Не читайте программки, не смотрите анонсы, - у нас одна жизнь и с каждый годом нас всё сложнее удивить.  И этот спектакль - одна из этих возможностей. 

Когда меня пригласили сходить на пластический спектакль, который оказался ещё и режиссёрским дебютом, я, прочитав описание, честно поделился своими сомнениями. В тот момент я справедливо предположил, что постановка могла быть как гениальной, так и провальной, и если бы она была гениальной, то мы бы о ней уже давно услышали.
Так вот. Теперь вы слышали.

Но я не буду писать про гениальность, это просто другая форма существования на сцене, высокотехнологичная, даже мультимедийная. Разобранная на маленькие отдельные метафоры, которыми можно восхищаться, а можно пропускать мимо - история, которую нам рассказывают, даже не требует однозначной трактовки  - в моей голове один из персонажей вплоть до момента, когда я прочитал оригинальный текст повести Леонида Андреева «Жизнь Василия Фивейского», был всего лишь олицетворением любви - то есть, был коллективной фантазией малого зала Русского театра города Таллинн.

А потом, а потом... А потом эта история превращается в макабрический парафраз, заставляя скрутиться в кресле в узлы, чтобы не выдать своего присутствия. И уже, будучи частью воспалённого сознания главной героини, невозможно думать ни о какой пластике спектакля - перед глазами разворачивается пляска смерти, в которой умирает любовь, душа, разум и, наконец, тело. И она прекрасная тем, что способна удивлять. И что это происходит не с тобой. 

Проснулся от того, что на моём космическом корабле откуда-то стал доноситься звук гардеробных вешалок, равномерно постукивающих о стену. "Какие, нафик, вешалки на моем корабле?! ", - возмутился я и проснулся.


Вешалки постукивают о стену в моей комнате. Прямо за спиной в большом новом икеа шкафу, стоящим справа от кровати. Колебания медленно затухают, а потом их опять что-то (!) подталкивает. Волосы на спине (да, я тот самый чувак с пляжа) медленно встают дыбом. Страшно повернуться. Да, да, я всё понимаю, но на фильме "Оно" я весь сеанс слюнявил руку соседа, боясь поднять на экран глаза. Поэтому прямо сейчас за моей спиной стоит злобный клоун и не менее злобно теребит мои пончо на вешалочках. Его глаза поблескивают тем нездоровым блеском, которые можно увидеть у посетителей магазина тканей на распродаже. В мою квартиру он проник, естественно, через унитаз, и даже если сегодня я выживу (если не буду оборачиваться и (!!) если у меня не торчат ноги из под одеяла), то уже завтра его щупальцы утянут меня в пучины рижской ливнёвки во время моего утреннего туалета. Мозг?


Как назло рядом нет никого, кому можно от страха обслюнявить руку. На выдохе выбросил руку из под одеяла, схватил телефон и зажёг фонарик. Вешалочки замерли. По полу кто-то тихо прошёл к двери на лапках. Мозг сразу же нарисовал прекрасного котика с перламутровыми глазками, который выбрал меня из всех забывающих прикрывать входную дверь в собственную квартиру чуваков в нашем подъезде. Мы будем жить вместе и есть из одной миски. Через пару лет он сыграет главную роль в моём полнометражном фильме. Мозг?!


Я встал и быстро включил свет в комнате. Вешалочки олицетворяли собой всё то, чего в моей жизни никогда не было - стабильность. Проём в коридор зиял перламутровой первобытной неизвестностью. Котиками и не пахло. А вдруг этой же лазейкой в моём периметре безопасности воспользовалась большая серая крыса? И вдруг она ночью от голода набросится на меня, перегрызёт мне горло и будет пить мою тёплую кровь, пока не артериальное давление не сравняется с атмосферным? Её измазанный в крови хвост будет лежать у меня на груди, словно цепочка от медальона . Фотограф-криминалист точно цокнет языком. Мооозг?!


Я закрыл дверь в свою комнату и лёг обратно в постель. Из соседней комнаты раздался уже знакомый звук постукивающих о стенку вешалок. Завтра же уберу из гостиной сушилку белья. Никто не может стучать вешалочками на моём космическом корабле.
Ps. Как можно гуманно словить котика—крысу—злобного клоуна—фотографа-криминалиста в квартире, где нет еды?