Мика выходит из школы, в руках держит бумажный самолётик. Сияет и перепрыгивает через тёплые пекинские лужи на пути к маминому мотороллеру. 
- Мика, откуда у тебя самолётик? 
- Синь Лиу подарила!
Это та самая девочка, чьё имя вписываешь в анкеты в первом классе, а потом старательно зачёркиваешь, чтобы никто не узнал. 
Аня берёт в руки самолётик и читает надпись на крыле: беньдань. Дурак. 
Мика не знает этого слова. Мика счастлив.
Выводов на самом деле много. Делайте тот, который вам по душе.
PS. Имя девочки изменено, потому что я никогда не могу запомнить китайских имён.
PPS. И китайских девочек я бы тоже вряд ли запомнил. Поэтому я живу в Риге.
​

​Надо чего-то делать, n'est-ce pas? давайте играть. я снял первую серию фильма про Дениса Дмитриевича. Документальную. Честную. Символичную. Ноябрьскую. А вы можете предложить вторую в комментариях. А я попробую снять одним кадром и с правильным звуковым фоном. Так, гляди, и зиму переживём. А очень надо, да.
И вообще, - depression is a new black
​

- You mentioned that you were participating in theater workshop throughout the high school. Have you thought of planning your career in this domain?
Это вопрос на моём интервью в стокгольмской школе экономики. Помню,  что засмеялся. В голове,  конечно, ругнулся на себя,  на них. И перевернул страницу.

Тот театр был мною: это Наташка,  в которую я был влюблён, и из-за которой я туда пошёл; это мой Андрей Заяц, который дорос через это до съёмок в полнометражных фильмах; это наш режиссёр Лена, которая рассмотрела во мне единственное умение: играть самого себя. Я ни разу не был там,  на сцене, кем-то другим, подозревая, что для этого мне не хватает чего-то важного. Не замахиваясь, но, если честно, и не задумываясь.

Помню, как в нашей последней фестивальной поездке во Франции,  уже на обратном пути, мы читали местную газету,  где были напечатаны отзывы о выступлениях трупп со всей Европы. Одна из организаторов написала: "Pour les Lettons: on était partout sauf au théâtre, a 20000 années lumière, à vivre, à mourir avec les personnages. Du fond du coeur. Merci. "За латышей: мы были где угодно, только не в театре, за 20000 световых лет отсюда, живя и умирая вместе с героями. От всего сердца. Спасибо".

А я опять всего лишь был собой. И помню,  что тогда мне было очень-очень не ловко. Я видел место на сцене для ума, навыка, умения, но не сердца, хотя мне чуть ли не прямым текстом об этом сказали.

Год назад я пошёл в театральную студию. Пошёл опять собой. Со своим Никитой вместо Андрея, возможно, за потенциальной новой Наташкой, и тоже к своим режиссёрам, которые тогда поразили меня своим идеализмом.

Вооружившись идеей,  что я хочу научиться кричать со сцены (отличный pick-up line), я вышел, и внезапно меня начали учить быть собой. В предлагаемых обстоятельствах. А потом мне рассказали про то,  что люди на сцене могут чувствовать без слов и касаний,  без света и звука. Они могут останавливать взглядом и управлять жестом. И для этого надо быть собой. В моменте. Здесь и сейчас. А мне очень хотелось кричать тогда, что это не театр такой,  это вся жизнь такая. И я опять был просто собой. И в этот раз мне почти не было стыдно.

Месяц назад мне предложили войти в спектакль,  который уже второй сезон идёт на сцене рижского малого театра по пьесе Эдварда Радзинского "Она в отсутствии любви и смерти". Спектакль,  который меня вдохновил пойти заниматься театром год назад, о котором я писал, впечатлившись таким близким для меня сюжетом,  и где при желании можно даже покричать. На замену яркому и запоминающемуся Игорю, через чьё я мне предстояло перешагнуть, в попытке найти своё. 

На прошлой неделе был для меня премьерный показ. Я стоял за кулисами в ожидании своего выхода и.. был собой. Смеялся над репликами со сцены вместе со всем залом за секунду до своего появления, а потом выходил и опять был собой, выстреливая из себя слова и эмоции , которые,  казалось,  я накопил за время репетиций,  которое потратил,  чтобы обрасти новой историей в моей жизни. Настоящей. Моей.

Мои занятия дали мне больше вопросов, чем ответов, но возможность прожить две собственные жизни, заплатив за это своими социальными масками, многого стоит. Выйти на сцену,  ощутить самость, и провести за собой зал, расстворившись в финальном затемнении. Осознавая абсурдность этой связки, мне кажется,  я воспаряю над собственным пределом,  превращаясь в героя Камю. Только в розовых джинсах.

Да,  я хочу,  чтобы вы пришли. Не для меня. Посмотреть на людей, которые воспаряют над. Лена, Андрей, Наташка, ваши билеты у меня. Мне есть, за что вам сказать спасибо. 

фото: Maris Morkans

У меня в гостях волшебная Маша из Москвы. Я ей подбрасываю локации, которые стоит посетить в окрестностях Риги, а она меня взяла с собой на балет. Маша в Риге проездом. Из Новосибирска в Милан, поэтому ни местный холод, ни сложный этикет оперных театров ей не страшны. NovosiBear. 

И так я оказался на постановке Пер Гюнта. Помня свой последний крайне неудачный опыт в латвийской национальной опере, я был готов к тому, что Пер Гюнт разочарует, поэтому я заручился знанием Маши, как можно пережить любой балет. Делюсь: бокал шампанского до, чтобы игнорировать возмущённые цоканья языком пожилой пары рядом; либретто, чтобы спорить о сюжетной линии в антракте с улыбкой, а не убивать друг-друга; бинокль (!), чтобы лорнировать и вылорнировать прекрасный профиль в ложах напротив, а потом рассматривать сложные лица на сцене; и, наконец, ложа рядом с буфетом, чтобы в антракте с тем же бокалом фланировать, а не стоять в огромной очереди. И ещё какая-нибудь тема, чтобы манкировать, но мы не придумали.

А Пер Гюнт взял и удался. Современный, и поэтому, возможно, заслуживший цоканья от любителей классических постановок. Пускай мне отчайно не хватало таинства танца - в кадре всегда было что-то, что объясняло происходящее, превращающее танец лишь в возможную интерпретацию сюжета, но никогда не рождающую новую реальность, но зато было легко следить за историей, что важно для таких как я,- метающихся, увлекающихся, теряющихся, и с постоянно вибрирующим телефоном в заднем кармание. А прекрасная музыка, которая поднимает весь пласт дошкольных переживаний, добавляет детского восторга. С остроумными находками, которым больше подошло бы называться выходками. Без столь нужного мне катарсиса, но с очень сильными символами в конце. И с оленем. Без него я вообще в своей жизни ничего не представляю теперь.
​​

Тут оказалось, что наша с Никитой поездка в Барселону так и не получила свою звезду на аллее славы. Были отдельные фотографии и разрозненные посты на фейсбуке, но хочется красоты в головах и уже слегка затёртого осознания охуенности. Мира, нас, людей, шенгена и русского авось. 

В августе 2014 года мы с Никитой отправились в Барселону на машине с кубинским флагом на крыше (а это важно). В планах остановки у друзей, отсутствие планов и горы. Бегство от стремительно кончающегося балтийского лета и ростки зарождающейся мужской дружбы. 
 
Проблемы у нас начались уже через пять часов после выезда из Риги, но узнали мы об этом лишь в польской Катовице. Перерытая машина, вывернутые карманы, большие глаза нашей почти случайной попутчицы - я потерял бумажник с ID картой, банковскими карточками, наличными деньгами и техпаспортом. Домой зализывать раны или, вооружившись всей халявой всего мира, продолжить путешествие? За спиной был опыт поездки на концерт Маню Чао. Мы решили ехать дальше.

Нас остановили в Пиренеях - два испанских экипажа, автоматы на бедре, "пожалуйста, оставайтесь пристёгнутыми, положите ключи от автомобиля на лобовое стекло, и предъявите ваши документы".  Никита  протягивает свои документы и смотрит на меня. Волшебным образом эти пять секунд ничего не решили. Я протянул распечатанную на принтере бумажку из мюнхенского полицейского участка, которую заставил получить приютивший нас Дима, чтобы доехать до посольства Латвии. Там не было ни печати, ни подписи. Конечно же на немецком. "Офицер, у нас проблема".

Дальше очень смутно. Помню, что, когда нас отпустили через сорок минут, мы ехали, орали от счастья, и боялись обернуться. Помню, что говорили на откуда-то всплывшем французском (Лена,  <3) . Мы - туристы, забыли все документы в Барселоне. Почему едем через горы? Ну, тут мы тоже могли их забыть. Потом Никита берёт фотоаппарат и делает снимок гор. Чтобы точно туристы, блять. Я смотрю на Никиту, полицейские смотрят на нас. Нервно ржём, но через два года идём вместе в театральную студию. Нет, мы не немцы, мы просто в Германии обнаружили, что забыли бумажник, сделали эту бумажку и вперёд. Точнее назад. И не французы. Просто так получилось. Да, это честно наша машина. А что за флаг у вас на крыше? А потом едем в горы и орём.

Перемотка вперёд. В Барселоне машина оказывается на эвакуаторе. Барселонская полиция бдит.
- "Чтобы получить машину с полицейской стоянки, вам нужно предоставить техпаспорт и документы". Мы опять идём в участок. Никита остаётся на улице, чтобы, если что, носить мне передачи в тюрьму - мы врём уже третий раз, наше воспалённое сознание рисует общеевропейскую полицейскую базу данных.
- "Здравствуйте, вчера на Ла Рамбле у меня украли бумажник".
В соседнем окошке у парней украли документы и две тысячи евро, поэтому со мной даже не торгуются. Выдают лист А4: Денис Эвин, сын Ларисы и Дмитрия. С обратной стороны, цитирую: VW Lupo сon Cuba bandera. Это с кубинским флагом значит. Машину вернули именно по этим документам.

И вот тут, казалось бы, надо говорить о различиях в ментальности, о духе Европы, об улыбках на улицах южных стран, о доброте, которой так не хватает у нас, но я бережно храню в памяти звук входящих сообщений на телефоне Никиты, с которыми мы проехали эти восемь тысяч километров: после того, как я потерял все банковские карты, наш бюджет уменьшился в два раза. Нам банально нужны были деньги, о чём я написал в фейсбуке. В голове держа минимальные 300 евро, которые надо насобирать, чтобы хотя бы оплатить бензин. Нам перечислили около двух тысяч. Вот и всё, что надо знать о друзьях.

Это была офигительная история. Спасибо.
​