Я планирую мировой тур с лекциями, объединёнными общим названием "Шапку надень!, или как я повзрослел". В рамках промо публикую отрывок из своей inspirational speech.
Когда мне было пятнадцать лет, мне подарили десять минут на картинговой трассе. Помню, как с каждым поворотом моя уверенность в собственных силах росла прямо пропорционально скорости, на которой я в эти самые повороты входил. Помню усиливающийся ветер в лицо, мой первый обгон на трассе, смазанные улыбающиеся лица праздных зрителей. А потом помню на повороте лёгкий толчок в спину от поздно затормозившего соперника, после которого меня вместе с картом на мгновение подбросило и тотчас же опустило на трассу. Колёса в одну сторону, я в другую — моя спина попробовала выступить в роли редуктора между попой, плотно сидящей в пластиковом сидении карта, и головой, по инерции продолжавшей двигаться по прямой, но не слишком удачно — свой карт я парковал уже взрослым человеком. В самом плохом смысле этого слова.
Сначала спина просто болела в месте ушиба. Два месяца я разминался, заботливо тёр пальцами позвонки и тянул нижнюю область поясницы в мостике, пока новый дивный мир не увлёк меня другими вызовами — благо, в пятнадцать лет с этим проблем не бывает в принципе — ты знакомишься с новым собой, а потом с тобой знакомятся и остальные — click-clack, catch-match и понеслась.
В общем, боль затаилась, вернувшись лишь вместе с первыми стрессами взрослой жизни. Да, да. Любой стресс для такого впечатлительного юноши (которым, и я настаиваю, я являюсь до сих пор) заканчивался ноющей болью на следующее утро. Терпимой продолжительной болью, которая, как потом прочиталось где-то на просторах интернета, оказывается разрушает синаптические связи — ваш мозг сжигает мосты, чтобы облегчить ваши страдания. А может быть приносит себя в жертву, хз.
Рентген и прочие не инвазивные способы заглянуть мне в тело бодро рапортовали, что мой позвоночник стареет вместе со мной без отклонений, протрузий и межпозвоночных грыж, а ведущий спортивный травматолог предложил даже сходить провериться на воспалительные процессы. В том числе в мочеполовой системе, повергнув меня в такое уныние, что я даже случайно записался не тому врачу, который, увидев двадцатилетнего парня среди семидесятилетних пенсионеров, предложил сразу отрезать мне член — "пока ты молодой и не натворил дел". Шутник. Спина продолжала болеть.
Чуть позже ко всему добавился лишний вес. Потом лишний стресс. Остеопат водил руками по моей пояснице и говорил о том, что я должен снять с себя ответственность за людей вокруг. Астролог предлагал выпить.
Каждую зиму наступал пиздец — бывало, что я просыпался, шёл по стеночке в душ, а потом просто останавливался от боли. Моя фантазия рисовала картинку, как я так и умираю у этой стеночки, будучи не способным дойти до входной двери, и я начинал смеяться. От смеха меня скручивало ещё сильнее — я опускался на пол, смеясь и плача одновременно. Мне было тридцать лет и мне было нужно новое тело.
Друзья говорили про слабые мышцы спины, а я молчал — рассказывать, как в процессе укрепления мышц спины мои остальные мышцы отказывались двигаться, лишь чтобы меня опять не пронзила острая боль, отдающая в ноги и в голову, не было смысла — это моя борьба, моя спина, моё будущее и моя медицинская страховка.
А потом я однажды приехал в Таллинн. "Пошли гулять", — я сказал. "Если ты хочешь идти гулять в такой обуви и в такой куртке, то я с тобой никуда не пойду",— был дан мне ответ. В моей изрядно поистрепавшейся от бесконечных актов самоссожения синапсов голове случился прекрасный диалог, где с одной стороны участвовали апрельский овен, легендарные кеды и разноцветные кофты с непальскими принтами, а с другой стороны была тень моей прабабушки, которая заботливо натягивала на меня колготки в детский садик. И так я повзрослел во второй раз.
Прошло три месяца. У меня новая куртка из суперматериалов, прикрывающих мне задницу, и тёплая обувь с нормальной подошвой не из говна. И с тех пор у меня ни разу не болела спина. А ещё я начал опять играть в футбол и поднимать на руки тех, кого я хочу поднять на руки (даже, если это Витя весом в 90 килограммов). Мои синапсы цветут красивым зелёным цветом, мой внутренний овен теперь по крайней мере согрет, а мои легендарные кеды ждут майских гроз. Я кажусь себе скучным сейчас, но я счастлив.
The End.
Когда мне было пятнадцать лет, мне подарили десять минут на картинговой трассе. Помню, как с каждым поворотом моя уверенность в собственных силах росла прямо пропорционально скорости, на которой я в эти самые повороты входил. Помню усиливающийся ветер в лицо, мой первый обгон на трассе, смазанные улыбающиеся лица праздных зрителей. А потом помню на повороте лёгкий толчок в спину от поздно затормозившего соперника, после которого меня вместе с картом на мгновение подбросило и тотчас же опустило на трассу. Колёса в одну сторону, я в другую — моя спина попробовала выступить в роли редуктора между попой, плотно сидящей в пластиковом сидении карта, и головой, по инерции продолжавшей двигаться по прямой, но не слишком удачно — свой карт я парковал уже взрослым человеком. В самом плохом смысле этого слова.
Сначала спина просто болела в месте ушиба. Два месяца я разминался, заботливо тёр пальцами позвонки и тянул нижнюю область поясницы в мостике, пока новый дивный мир не увлёк меня другими вызовами — благо, в пятнадцать лет с этим проблем не бывает в принципе — ты знакомишься с новым собой, а потом с тобой знакомятся и остальные — click-clack, catch-match и понеслась.
В общем, боль затаилась, вернувшись лишь вместе с первыми стрессами взрослой жизни. Да, да. Любой стресс для такого впечатлительного юноши (которым, и я настаиваю, я являюсь до сих пор) заканчивался ноющей болью на следующее утро. Терпимой продолжительной болью, которая, как потом прочиталось где-то на просторах интернета, оказывается разрушает синаптические связи — ваш мозг сжигает мосты, чтобы облегчить ваши страдания. А может быть приносит себя в жертву, хз.
Рентген и прочие не инвазивные способы заглянуть мне в тело бодро рапортовали, что мой позвоночник стареет вместе со мной без отклонений, протрузий и межпозвоночных грыж, а ведущий спортивный травматолог предложил даже сходить провериться на воспалительные процессы. В том числе в мочеполовой системе, повергнув меня в такое уныние, что я даже случайно записался не тому врачу, который, увидев двадцатилетнего парня среди семидесятилетних пенсионеров, предложил сразу отрезать мне член — "пока ты молодой и не натворил дел". Шутник. Спина продолжала болеть.
Чуть позже ко всему добавился лишний вес. Потом лишний стресс. Остеопат водил руками по моей пояснице и говорил о том, что я должен снять с себя ответственность за людей вокруг. Астролог предлагал выпить.
Каждую зиму наступал пиздец — бывало, что я просыпался, шёл по стеночке в душ, а потом просто останавливался от боли. Моя фантазия рисовала картинку, как я так и умираю у этой стеночки, будучи не способным дойти до входной двери, и я начинал смеяться. От смеха меня скручивало ещё сильнее — я опускался на пол, смеясь и плача одновременно. Мне было тридцать лет и мне было нужно новое тело.
Друзья говорили про слабые мышцы спины, а я молчал — рассказывать, как в процессе укрепления мышц спины мои остальные мышцы отказывались двигаться, лишь чтобы меня опять не пронзила острая боль, отдающая в ноги и в голову, не было смысла — это моя борьба, моя спина, моё будущее и моя медицинская страховка.
А потом я однажды приехал в Таллинн. "Пошли гулять", — я сказал. "Если ты хочешь идти гулять в такой обуви и в такой куртке, то я с тобой никуда не пойду",— был дан мне ответ. В моей изрядно поистрепавшейся от бесконечных актов самоссожения синапсов голове случился прекрасный диалог, где с одной стороны участвовали апрельский овен, легендарные кеды и разноцветные кофты с непальскими принтами, а с другой стороны была тень моей прабабушки, которая заботливо натягивала на меня колготки в детский садик. И так я повзрослел во второй раз.
Прошло три месяца. У меня новая куртка из суперматериалов, прикрывающих мне задницу, и тёплая обувь с нормальной подошвой не из говна. И с тех пор у меня ни разу не болела спина. А ещё я начал опять играть в футбол и поднимать на руки тех, кого я хочу поднять на руки (даже, если это Витя весом в 90 килограммов). Мои синапсы цветут красивым зелёным цветом, мой внутренний овен теперь по крайней мере согрет, а мои легендарные кеды ждут майских гроз. Я кажусь себе скучным сейчас, но я счастлив.
The End.
RSS Feed
