Я уже писал о том, что магическим, парадоксальным образом сцена является единственным местом, где можно прожить себя, играя, казалось бы, другого человека. "Я в предлагаемых обстоятельствах", как любят повторять наши режиссёры. Прекрасный посыл, который должен лечь на хочешь не хочешь отпечатавшийся рисунок режиссёрской установки, создав странный гибрид тебя-не тебя.
Когда ты замечаешь из-за кулис, как актёр забывает свою реплику, начинает подбирать слова, то чувствуешь, как обнажается нерв сцены, появляется спонтанность, которая передаётся в речи в зал, который начинает дышать в такт происходящему. Во время нашего последнего спектакля для меня произошло знаковое событие, которое ещё раз заставило задуматься об уникальном опыте, который мы получаем на сцене.
У моего персонажа в конце пьесы есть монолог, который читается с листа бумаги - письмо, призванное расставить точки над i, и эхом вторить тем историям, которые разворачивались на сцене до этого. В этой сцене я отмеряю шагами ритм рок-оперы, давая возможность словам впечатываться в первые ряды зрителей. Так вот, в этот раз вторую часть письма я впервые читал из головы, что абсолютно оправдано сценарием,- мой персонаж жил этим письмом весь день, выучив его на зубок. И случилась магия.
Я потерял рисунок сцены, я потерял внутренний темпоритм, но я приобрёл себя. Я прочитал, продумал, проговорил этот текст со своей колокольни, из своей пещеры, стоя на своих ногах и своём опыте. Мои паузы были моими воспоминаниями и моей болью, мои идущие интонации вверх - мои обиды и манифесты. Я говорил о себе, хотя этого никто не знал, да и не видел за розовыми джинсами и майке со значками.
После спектакля я был настолько уверен в том, что мне удалось зацепить самого себя, пережив важнейшее состояние, о котором нам всегда говорили, насколько я ждал обструкции от наших режиссёров за вольную интерпретацию эпизода, к котором я лишил своего героя свойственной ему резкости и наскока.
Я не хочу писать о реакции, боясь переврать и лишний раз похвастаться (похвастался), но это было именно это ощущение, когда идущее от тебя искреннее чувство переформатирует пространство вокруг, и всё резонирует в унисон, вопреки страхам.
Вывода нет. Играйте в футбол.
Когда ты замечаешь из-за кулис, как актёр забывает свою реплику, начинает подбирать слова, то чувствуешь, как обнажается нерв сцены, появляется спонтанность, которая передаётся в речи в зал, который начинает дышать в такт происходящему. Во время нашего последнего спектакля для меня произошло знаковое событие, которое ещё раз заставило задуматься об уникальном опыте, который мы получаем на сцене.
У моего персонажа в конце пьесы есть монолог, который читается с листа бумаги - письмо, призванное расставить точки над i, и эхом вторить тем историям, которые разворачивались на сцене до этого. В этой сцене я отмеряю шагами ритм рок-оперы, давая возможность словам впечатываться в первые ряды зрителей. Так вот, в этот раз вторую часть письма я впервые читал из головы, что абсолютно оправдано сценарием,- мой персонаж жил этим письмом весь день, выучив его на зубок. И случилась магия.
Я потерял рисунок сцены, я потерял внутренний темпоритм, но я приобрёл себя. Я прочитал, продумал, проговорил этот текст со своей колокольни, из своей пещеры, стоя на своих ногах и своём опыте. Мои паузы были моими воспоминаниями и моей болью, мои идущие интонации вверх - мои обиды и манифесты. Я говорил о себе, хотя этого никто не знал, да и не видел за розовыми джинсами и майке со значками.
После спектакля я был настолько уверен в том, что мне удалось зацепить самого себя, пережив важнейшее состояние, о котором нам всегда говорили, насколько я ждал обструкции от наших режиссёров за вольную интерпретацию эпизода, к котором я лишил своего героя свойственной ему резкости и наскока.
Я не хочу писать о реакции, боясь переврать и лишний раз похвастаться (похвастался), но это было именно это ощущение, когда идущее от тебя искреннее чувство переформатирует пространство вокруг, и всё резонирует в унисон, вопреки страхам.
Вывода нет. Играйте в футбол.
RSS Feed
