Пару лет назад на поэтическом вечере Алекса Дубаса и Веры Полозковой я очень расстроился, услышав о пользе солнцезащитных кремов в русском переводе - это была "моя песня", моя идея и чужой "очень плохо сделанный" проект. Не самый лучший набор, чтобы творить добро. В мае этого года, когда я искал самые лаконичные образы, чтобы выразить всё то невыразимое, я опять вернулся к этой песне, найдя в себе отклик не только на важные в тот момент "берегите чужие сердца", но и силы на посвящение этой песни нашей стране. Своего рода спасибо за миллион ситуаций и два миллиона человек, с некоторыми из которых я прожил эти ситуации.
В июне я поделился своей идей с Лаурой, и через пару дней мы оказались в парке около памятника Райнису, где мы за один вечер перевели целую страницу текста, и в тот момент казалось, что уже в августе мы расскажем миру о пользе солнцезащитных кремов и по-латышски. С каждым нашим переведённым куплетом я ещё более влюблялся в латышский язык. Likločiem carvitā pieredze - как кульминация нашего первого этапа, но самое моё любимое слово того периода: viedums - мудрость. Слово, которое, пускай, и не прозвучало в тексте, но до сих пор для меня является квинтэссенцией всего проекта в своём благозвучии и глубине.
Одиннадцатого июня, когда всё началось, нашлись и другие слова: Paldies Tev, Latvija. Par Taviem cilvēkiem, par asarām, par smaidu. Par pļavām un mežiem. Par sauli, par skaistu valodu un dziesmām.. Par pieskārieniem ziemā, rudenī un Jāņos. Par drosmi un varu, ar kuru es piepildos.
Эдгар, чей голос звучит за кадром, услышав о проекте, согласился участвовать без раздумий. К тому времени стараниями Вадика и Димы на студии, у нас уже был для меня странно звучащая демо-запись, в которой даже нашлось место для регги мотивов. В тот момент я хотел быть призмой для всех, кто будет слушать нашу композицию, убрав из неё ностальгию, но добавив силы для сегодняшнего дня. Ещё ничего не закончилось. Всё только начинается со слабой долей. Один из самых важных дней для меня, когда в конце июня у того же памятника Райнису мы встретились с Юстиной, и заменив лишь одно слова в понравившемся мне её стихотворении, я почувствовал силу, которая может толкать вперёд:
Pamostos tādā aukstā pavasara rītā,
kad uz zāles vēl salna un migla krīt lejā no kalna.
Tad iespīd viņa tik spoži,
ka neko redzēt, ne saprast.
Apreibstu no laimes un iekrītu aukstā rasā.
Pamostos tādā aukstā pavasara rītā..
Идея снять в проекте знаковых для Латвии людей прожила не долго - всё-таки это был личный проект, по сути, про меня, срез моей эпохи в лицах. На бумаге, через запятую, появлялись имена тех, кто повлиял на меня, к кому я испытывал чувство благодарности и даже тех, чьё отсутствие в кадре я не простил бы себе уже через пару лет. Мне было важно, чтобы мой сын был рядом со своим дедушкой, и тем больнее мне было признать через три месяца, смотря в объектив на своего отца, что иногда люди и их связи - всего лишь фикция. Перед мной был странный противоречивый образ чужого мне человека, который так и не показался на экране.
Я приглашал сниматься людей, принимая их влияние на меня, предлагая им (как своего рода благодарность) выступить с подобием манифеста, отметить важный этап в своей жизни, чтобы через десять лет улыбнуться себе на экране. Я гордился теми, кто выбирал сложные фразы, гордился теми, кто мне отказывал в участии, сопереживал тем, чьи фразы уже были заняты, но мы придумывали вместе метафоры, спорили по телефону, и опять переносили сроки съёмок.
Чем больше я снимал, тем меньше это походило на посвящение Латвии. С экрана на меня смотрели мои истории, которые мне рассказывают куда больше, чем слова песни. За каждой фразой стоит человек, и я знаю почему. Когда перед новым годом я оказался в латышской компании, где меня никто не знал, и мы решили посмотреть этот проект, я был голый. Я сидел и заливался краской, потому что на моих близких мне людей смотрели незнакомцы. Смеялись над удачными визуальными метафорами и забирали себе кусочек эмоций с экрана, кусочек меня с экрана. Меня раздевали. Это было одинаково, обнажающе прекрасно и неловко.
Я видел как важно знать этот язык, чтобы сопереживать тексту. Я переспал с этим текстом полгода, чтобы знать его наизусть в всех нюансах, но я бы никогда не воспринял его в первый раз так, как делали это на тот момент не знакомые мне латышские ребята. Вообще, я очень переживал из-за сдержанной реакции на мой проект, но сейчас я понимаю, что для него есть своя аудитория.
Конечно, я вижу некоторую неуклюжесть построенного здания. Мнение тех четырёх профессионалов в своей области, которые были важны для меня, к сожалению, не оставили мне шансов, да и претенциозность уже никуда не убрать. Но этот проект нарисовал меня. Сотней цветов и разных рук. И это одно из самых сильных переживаний в моей жизни. И он изменил этот мир к лучшему. А может быть и нет (:
В июне я поделился своей идей с Лаурой, и через пару дней мы оказались в парке около памятника Райнису, где мы за один вечер перевели целую страницу текста, и в тот момент казалось, что уже в августе мы расскажем миру о пользе солнцезащитных кремов и по-латышски. С каждым нашим переведённым куплетом я ещё более влюблялся в латышский язык. Likločiem carvitā pieredze - как кульминация нашего первого этапа, но самое моё любимое слово того периода: viedums - мудрость. Слово, которое, пускай, и не прозвучало в тексте, но до сих пор для меня является квинтэссенцией всего проекта в своём благозвучии и глубине.
Одиннадцатого июня, когда всё началось, нашлись и другие слова: Paldies Tev, Latvija. Par Taviem cilvēkiem, par asarām, par smaidu. Par pļavām un mežiem. Par sauli, par skaistu valodu un dziesmām.. Par pieskārieniem ziemā, rudenī un Jāņos. Par drosmi un varu, ar kuru es piepildos.
Эдгар, чей голос звучит за кадром, услышав о проекте, согласился участвовать без раздумий. К тому времени стараниями Вадика и Димы на студии, у нас уже был для меня странно звучащая демо-запись, в которой даже нашлось место для регги мотивов. В тот момент я хотел быть призмой для всех, кто будет слушать нашу композицию, убрав из неё ностальгию, но добавив силы для сегодняшнего дня. Ещё ничего не закончилось. Всё только начинается со слабой долей. Один из самых важных дней для меня, когда в конце июня у того же памятника Райнису мы встретились с Юстиной, и заменив лишь одно слова в понравившемся мне её стихотворении, я почувствовал силу, которая может толкать вперёд:
Pamostos tādā aukstā pavasara rītā,
kad uz zāles vēl salna un migla krīt lejā no kalna.
Tad iespīd viņa tik spoži,
ka neko redzēt, ne saprast.
Apreibstu no laimes un iekrītu aukstā rasā.
Pamostos tādā aukstā pavasara rītā..
Идея снять в проекте знаковых для Латвии людей прожила не долго - всё-таки это был личный проект, по сути, про меня, срез моей эпохи в лицах. На бумаге, через запятую, появлялись имена тех, кто повлиял на меня, к кому я испытывал чувство благодарности и даже тех, чьё отсутствие в кадре я не простил бы себе уже через пару лет. Мне было важно, чтобы мой сын был рядом со своим дедушкой, и тем больнее мне было признать через три месяца, смотря в объектив на своего отца, что иногда люди и их связи - всего лишь фикция. Перед мной был странный противоречивый образ чужого мне человека, который так и не показался на экране.
Я приглашал сниматься людей, принимая их влияние на меня, предлагая им (как своего рода благодарность) выступить с подобием манифеста, отметить важный этап в своей жизни, чтобы через десять лет улыбнуться себе на экране. Я гордился теми, кто выбирал сложные фразы, гордился теми, кто мне отказывал в участии, сопереживал тем, чьи фразы уже были заняты, но мы придумывали вместе метафоры, спорили по телефону, и опять переносили сроки съёмок.
Чем больше я снимал, тем меньше это походило на посвящение Латвии. С экрана на меня смотрели мои истории, которые мне рассказывают куда больше, чем слова песни. За каждой фразой стоит человек, и я знаю почему. Когда перед новым годом я оказался в латышской компании, где меня никто не знал, и мы решили посмотреть этот проект, я был голый. Я сидел и заливался краской, потому что на моих близких мне людей смотрели незнакомцы. Смеялись над удачными визуальными метафорами и забирали себе кусочек эмоций с экрана, кусочек меня с экрана. Меня раздевали. Это было одинаково, обнажающе прекрасно и неловко.
Я видел как важно знать этот язык, чтобы сопереживать тексту. Я переспал с этим текстом полгода, чтобы знать его наизусть в всех нюансах, но я бы никогда не воспринял его в первый раз так, как делали это на тот момент не знакомые мне латышские ребята. Вообще, я очень переживал из-за сдержанной реакции на мой проект, но сейчас я понимаю, что для него есть своя аудитория.
Конечно, я вижу некоторую неуклюжесть построенного здания. Мнение тех четырёх профессионалов в своей области, которые были важны для меня, к сожалению, не оставили мне шансов, да и претенциозность уже никуда не убрать. Но этот проект нарисовал меня. Сотней цветов и разных рук. И это одно из самых сильных переживаний в моей жизни. И он изменил этот мир к лучшему. А может быть и нет (:
RSS Feed
