Этой зимой в Риге мы отпаивали горячим бальзамом наших новых знакомых из Испании, которые ещё осенью повелись на дешёвые авиабилеты, и только за пару недель до приезда узнали, что в это время у нас минус двадцать. Конечно, ни о какой южной экспрессии говорить не приходилось - лишь короткими перебежками, убойными горячительными дозами и моими пончо нам удавалось поддерживать тлеющие угольки общения. И в тот момент, когда уже казалось, что вспомнить будет нечего, нам рассказали Банановую Теорию.
Сложно сказать, чего было в этой истории больше - очаровательного испанского акцента, цепляющего названия, которое тянуло на полнометражный фильм, обезоруживающей улыбки рассказчика, нравоучительности самой истории или рома с колой, но вот мы здесь. Через пять месяцев, две поездки в Ирландию и Ригу и многих строчек текста.
Мой первый фильм подобного формата, первый опыт деконструктивизма, первая работа со звуком. Но подобный качественный скачок опять не стал местом для титанических усилий и самопожертвований, для прорыва в философии создания моих видео. Пронизанный насквозь духом бонвиванства ("А давай поедем снимать фильм по тексту, который мы слышали один раз в баре, в Ирландию!"), весь проект является срезом моей жизни, самовоспроизводящим новые условия для продолжения самого себя. Через шестьдесят лет я назову эту игру своей.
Сложно сказать, чего было в этой истории больше - очаровательного испанского акцента, цепляющего названия, которое тянуло на полнометражный фильм, обезоруживающей улыбки рассказчика, нравоучительности самой истории или рома с колой, но вот мы здесь. Через пять месяцев, две поездки в Ирландию и Ригу и многих строчек текста.
Мой первый фильм подобного формата, первый опыт деконструктивизма, первая работа со звуком. Но подобный качественный скачок опять не стал местом для титанических усилий и самопожертвований, для прорыва в философии создания моих видео. Пронизанный насквозь духом бонвиванства ("А давай поедем снимать фильм по тексту, который мы слышали один раз в баре, в Ирландию!"), весь проект является срезом моей жизни, самовоспроизводящим новые условия для продолжения самого себя. Через шестьдесят лет я назову эту игру своей.
