В моём чемоданчике много разноцветных таблеток. Красная - для публичного одиночества. Синяя - для социальных танцев. Жёлтая для сна наяву, а зелёная для ночного бодрствования. Во внутреннем кармане книжка про дружбу. И блядские глаза. Свидетельство о рождении сына на той же полке, что и моделька моей Эволупы в масштабе один к тридцати. Моя моделька. Я удался, мне кажется, во всех своих образах. Система не даёт сбой. В девять утра я опять на работе.
Видимая предсказуемость даёт ощущение контроля. Презумпция преемственности каждого из нас в каждый следующий миг позволяет нам строить долгосрочные отношения, в которых мы можем ожидать определённых поведенческих моделей. Усложняем эту схему до современного общества. Даём определение нормы, вписываем в модель по возрастающей приятные сюрпризы, неожиданности, творческие порывы. Добавляем какое-нибудь легальное девианство и экстремизм. Шизофрения, паранойя дополняют реальность до исчерпывающей. Осталась смерть ещё, которую почему-то не хотят делать частью нашей жизни.
В чём правда? Одиночество, на которое обрекает себя каждый, кто хочет играть не по правилам нашего общества, творит такие же чудеса, как и семья. Слово лечит не хуже молчания. Я расту через боль так же, как и через объятия.
Не надо бояться себя и своих поступков. Что лучше: сумасшедший парень, который сделал твою прошлую весну незабываемой, или тот парень, который заставил забыть тебя твою прошлую весну? Какая разница. У тебя не отнимут ни прошлой весны, ни этой. Разве только убьют, но ведь это тоже жизнь. Просто называется она "смерть".
Я иду по улице тебе навстречу. Мне страшно любопытно, затушишь ли ты сигарету о мой зрачок или пожмёшь мне руку. Ты пойми, я тебя совсем не знаю. Я иду и нервно улыбаюсь самому себе. Мне правда страшно. Хотя, я всего лишь этот шаг, который одновременно шаг к моей смерти и к тебе. Смешно. Я смеюсь. Я смех. Смех на пути к тебе и к моей жизни, которая в какой-то момент будет называться смертью.
